Фанфик, который мы перевели за сутки. Было круто, но "большеникагда!!" ©
Первый фик с упоминанием слэшных отношений, который я принесла в свой днев... Но автор просто офигительно прописывает персонажей! *__*

Название: Астарта
Оригинал: Asherah (запрос на перевод отправлен)
Переводчик: в первую и основную очередь — Я - японский иероглиф, от меня тут только две главы, сильно перебеченных Пухом
Бета: ~Consta~, Hana~, Я - японский иероглиф, Aniki-kun, Береннис
Размер: миди, оригинал — 14937
Пейринг/Персонажи: Айон/Мария/Хроно, Шейдер, Дженай, Ризель, Видэ, Эван Ремингтон, Старшой
Категория: гет, слэш
Жанр: драма, ангст, романс, АУ
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: горизонтальный инцест
Краткое содержание: Айон меняет свое решение; но Марии все равно не вырваться из цепей судьбы.
Примечание: манга-канон. Все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними. Продолжение выложено в комментариях.

Глава 1. Цепи судьбы

Она столько раз видела этот момент в своих видениях, что сейчас чувствовала себя актрисой театра. Сейчас она займет свое место на сцене. Сейчас откроет герою, что он обречен убить ее; а злодей сухо скажет, что ей следует смириться с судьбой. Сейчас герой потребует ответов, злодей прикажет ему подчиняться, и, когда герой попытается возразить, обвинит его в предательстве.
Ей знаком был каждый шаг в этом танце, каждое слово и каждый жест. Она знала, в какой момент для них всех откроется Возможность, если бы только злодей (и ее друг) смог увидеть ее. Если бы она смогла заставить его прозреть! Пожалуйста, пусть на сей раз ей удастся!
— Зачем ты испытываешь его, Айон? — спросила она. Новый вопрос из десятков тех, что она могла бы задать, и на сей раз она встала на пути Айона. Хроно позади нее поднимался с пола, готовясь к новому броску. Айон шел к ним, безжалостно улыбаясь.
— Он слабеет. — Айон остановился, покачиваясь на носках, готовясь напасть в любую секунду. — Колеблется. Из-за тебя.
— Ты знаешь, что это не так, Айон, — ответила она. Позади послышался шорох. — Хроно, остановись! — вскрикнула Мария, не смея отвести взгляда от Айона. Она спиной чувствовала изумление Хроно, на лице Айона была написано то же чувство. — Если я умру, ты потеряешь и мои знания, и Хроно. Ты готов так рисковать, просто чтобы наказать его за «слабость»?
— Я его не наказываю! — заорал Айон, и Марии показалось, что она заметила проблеск вины в его глазах, впрочем, тут же подавленный.
— Тогда зачем ты заставляешь его выбирать между нами? — закричала она в ответ, — Не верь в цепи судьбы, Айон! Оставь это чертовым кальвинистам!
Айон коротко втянул воздух в растерянности — и расхохотался.
— Пророчица верит в свободу воли?
— Пророчица устала умирать, потому что ты не способен на гибкость! — он не понял ее, пока еще нет. Но он хотя бы слушал ее. — Айон, все, что происходит сейчас… Все, что для тебя происходит сейчас, для меня происходило уже сотни раз, — тише добавила она.
Он бросил на нее быстрый подозрительный взгляд.
— Это невозможно. — Все же она явно разбудила в нем любопытство, но рано было праздновать победу.
— Айон, мое имя — не Мария Магдалена. Я даже не знаю, как меня зовут на самом деле. Имя, которое я ношу, Орден дал мне, чтобы добавить еще один слой к моей защите. Чтобы никто не мог узнать, откуда я родом, чтобы моя семья не потребовала опеки надо мной. Я не помню ничего о своем детстве, но я прожила сотни чужих жизней, судьбы этих людей — в моей голове. Девушка, которой я могла быть, и девушка, которой я была — всем они умерли, прежде чем появились на свет. Я выдержала это, что может быть хуже?
Кажется, она поразила Айона.
— То, что с тобой произойдет, Мария, — ответил он, — будет в тысячи, в миллионы раз хуже, чем ты можешь себе представить. Пандемониум пожрет твой разум, не оставив ничего, только пустую оболочку, марионетку.
— Я сильнее, чем ты думаешь, Айон, — сказала Мария. — Будь любезен, дай мне хотя бы побороться с судьбой.
Она сделала шаг вперед, взяла его ладонь в свою и прижала к шее. Бессловесный протест Хроно пронзил ее в самое сердце, но она не дрогнула и не оглянулась.
— Я нужнее тебе живая, чем мертвая, Айон. Даже теперь, — сказала Мария и закрыла глаза.
Ладонь Айона обхватила ее горло, и несмотря ни на что, она не сдержала трепет, вздрогнув, когда он притянул ее ближе к себе — но не попыталась сопротивляться.
— То, о чем ты просишь, убьет Хроно так же, как если бы я приказал ему расправиться с тобой, — шепнул он ей на ухо. Затем разжал руку, и Мария отшатнулась на непослушных, разом ослабевших ногах, рухнула на колени рядом с Хроно. Тот притянул ее к себе, хотя и сам был ранен. — Но я позволю тебе побороться.
То, что она испытала, нельзя было назвать ни благодарностью, ни облегчением, ни покорностью судьбе, от которой она все ещё не была свободна.
— Помоги мне с Хроно, Айон.
И они вместе повели Хроно в лазарет.

Айон с самого начала видел, как крепла связь Хроно и Марии, и даже и не думал о том, чтобы помешать им. Мария нашла свое место среди Грешников, словно всегда была одной из них, и она могла поддержать Хроно. Сам Айон больше не мог. Пропасть, возникшая между ним и братом с самого бегства от Пандемониум, все ширилась, и он не знал, как перебросить через нее мост.
«Зачем ты испытываешь его, Айон?» — спросила Мария, и ему все еще нечего было ответить.

Шейдер их появление в лазарете привяло в смятение, но она сразу бросилась помогать Айону готовить Хроно к погружению в регенерирующий состав.
— Позаботься о Марии, — коротко бросил Айон, и занялся Хроно, уже уложенным на стол для осмотра. Айон быстро раздел брата, почти теряющего сознание, и промыл раны, но стоило потянуться за газовой маской, чтобы погрузить Хроно в мирный сон, как тот неожиданно твердо сжал его запястье.
— Спасибо тебе, брат, — благодарный взгляд Хроно заставил Айона внутренне содрогнуться.
— Не благодари, — прорычал он в ответ, но его брат только улыбнулся и закрыл глаза.
Как только Хроно потерял сознание, Айон поднял его на руки и перенес в бак. Выпрямился, стирая гель с рук. Шейдер в это время хлопотала над Марией, обрабатывая ее синяки и порезы анестетиком и дезинфицирующим средством. В больничном халате, слишком большом ей, Мария выглядела бледной и невероятно хрупкой.
— Мария, нам нужно будет провести несколько тестов, — сказала Шейдер, бросив на Айона сердито-встревоженный взгляд, прежде чем отвернуться. — Тебе, возможно, придется провести здесь несколько дней.
— Я не против, — тихо сказала Мария. Перевела взгляд на Айона и продолжила, — Я хочу знать, что со мной происходит.
— Ты умираешь, — ответил Айон, подходя ближе к столу, на котором Мария приподнялась в сидячее положение.
— Это я знаю, — мягко отозвалась Мария. На мгновение он возненавидел ее за это понимание, эту доброту. — Я знаю это с самого детства. Одно из самых первых моих воспоминаний — об этом. Но я все равно не хочу умирать.
— Почему ты пришла сюда? — спросил Айон, повторяя вопрос, который некогда задал ей Хроно. Это было глупо — кто захотел бы оказаться в руках своего убийцы?
— Почему ты пришел сюда? — ответила вопросом Мария.
«За свободой», — тут же подумал Айон. Покачал головой. — Ты сказала Хроно, что хочешь встретиться с тем, кто убьет тебя.
— А тот, кто хочет жить, не захочет видеть своего убийцу, — сказала Мария, будто подслушав его мысли. — Я просто не могла поступить иначе. — Мария улыбнулась ему, и Айон почувствовал в ее улыбке легкую насмешку над самой собой. — Я знала, что он будет ждать меня, мальчик, мой ровесник…
Она качнула головой.
И Айон увидел ее глазами: Хроно, выглядящий ребенком, ждущий ее на вокзале. Мальчик-Хроно, одетый в длинный красный плащ с длинным коробом, помеченный знаком ордена Магдалены, за спиной. Как странно…
— Ты знала, что он демон? — с любопытством спросил Айон. Он никогда не задумывался, понимала ли она отличие — ведь она всегда вела себя так, будто никакой разницы не существовало.
— Для меня это неважно, — спокойно ответила Мария. — Многие твои поступки в прошлом и в будущем ужасают меня, но то же относится и к людям. Если я стараюсь простить их, я не могу отказать в этом тебе.
Растерянный и отчаянно старающийся этого не показать, Айон изобразил беззаботный полупоклон.
— Мы поговорим после, Мария, — сказал он и сбежал.

Глава 2. Цепи истины

Тестов пришлось провести не один и не два. Чаще всего Марии приходилось сидеть в устройстве, напоминающем кресло цирюльника, а Шейдер прикрепляла что-то вроде разноцветных пуговиц к ее вискам и груди. Поверхность кресла подавалась под ее весом, подстраиваясь под изгибы тела, и Мария невольно задремывала, как бы интересно ей ни было происходящее. Шейдер пояснила цель каждого теста, и с грустью рассказала Марии, что ее ждало.
— Если я одержима демоном, его можно изгнать, — возразила Мария, и новая мысль заставила ее улыбнуться. — Какая ирония…
Она представила себе лицо священника, получившего подобное задание, скажем, от Дженая или Ризель.
Шейдер покачала головой.
— Ты не просто одержима. Мне так жаль, Мария, это отчасти моя вина. Айон… Айон никогда не объясняет ничего тем, кто, как он думает, не способен понять, поэтому… — Шейдер бросила взгляд на бак, в который был погружен Хроно.
— В чем ты винишь себя, Шейдер? — спросила Мария.
— Я не ожидала такого, когда осматривала тебя в первый раз, после того, как Пандемониум пробудилась и напала на нас, — сказала Шейдер. — У нее уже есть ядро, и я решила, что раз она не забрала ни меня, ни Ризель, то ты в безопасности и…. — Шейдер продолжила говорить, сердито и с болью, но уже не по-английски.
Мария положила руку на плечо Шейдер. Демоница, вздрогнув, замолчала, затем накрыла ладонь Марии своей и легонько пожала ее. «Такая юная!», — невольно подумала Мария. Как ни странно, все Грешники казались ей юными — даже — или, скорее, в особенности, — Айон и Хроно.
— Все в порядке, Шейдер. — сказала Мария. — Чего ты не ожидала? Но по-английски, пожалуйста.
— Я не думала, что она перепрыгнет в человека. У нее уже есть ядро, — глубоко вдохнув, продолжила Шейдер. – Я думала, что если она перепрыгнет, то в меня, или даже в Ризель.
— Что такое «ядро»? — спросила Мария. «И почему Пандемониум должна была выбрать именно женщину?», — удивилась она про себя.
— Ае… — вырвалось у Шейдер тихим, беспомощным вскриком. Она мягко отстранилась, вид у нее стал еще более несчастным, если это вообще возможно. — Пандемониум — мир демонов, Она была нашим Домом, – сказала Шейдер, плотно прижав уши к голове. — Она… Ее структуру скрепляет ядро. Ядро поддерживает наш мир, позволяет нам жить в нем. Она дарит нам жизнь. Королева, она направляет нас, дает нам общность, закон и цель. — Шейдер словно бы читала по памяти катехизм. Затем вдохнула. — Очень много лет назад ядро было повреждено. Его нужно было менять, и единственной возможной заменой оказалась совместимая с ядром человеческая женщина.
— Господи… — прошептала Мария. Ее словно пронзило молнией, и чужое Присутствие, бездумное и бессмысленное, даже и не замечающее ее самой — захлестнуло ее. Издалека она слышала испуганный вскрик Шейдер, отозвавшийся в ней тенью ее собственного ужаса. Теперь она понимала, в чем разница с обычной одержимостью — знание пришло к ней, словно написанное на стене огненными буквами. Пожиратель разума или другой темный дух совращал жертву, мучил ее осознанием того, что заставил сотворить против воли, — но Пандемониум даже не поймет, что сделала, когда уничтожит ее. — Идеальная совместимость невозможна, но той, что есть, достаточно. Так сердце павиана будет биться в груди человека, — тихо сказала она. Также внезапно, как появилось, Присутствие пропало, и Мария обмякла в кресле, ее сердце стучало так, словно вот-вот вырвется из груди.
— М-мария? — нерешительно спросила Шейдер.
— Я все еще здесь, — сказала Мария, дрожа от ледяного ужаса, пронзившего ее. — Кажется, я начинаю понимать, что со мной происходит. — Она не могла сказать, как долго ей осталось, прежде чем Пандемониум захватит ее всю, и не могла подсчитать вероятности. Она только знала, что в конце концов это произойдет. «Но я буду бороться с этим. Я не сдамся, ни за что», — подумала она. — Шейдер… Если… Если я умру, ты сможешь извлечь информацию из моей головы?
Уши Шейдер дернулись, и она медленно взмахнула хвостом. Обдумывая ответ.
— Н-нет. Может быть один процент, или меньше, но скорее всего, нет.
— Только живая женщина может стать ядром, не так ли, — сказала Мария, и это был не вопрос.
Шейдер не стала отвечать: это было излишне.

***

— Что ты видишь? — спросил Айон, наблюдая, как Мария пишет.
— Когда? — отозвалась она. — Завтра, через десять дней? Через месяц или через год? — она помолчала. — Ты хочешь узнать свое будущее, или чье-то еще?
Айон задумался.
— Твое. Что ты видишь в своем будущем?
Мария улыбнулась.
— Завтра и через десять дней со мной будет то же самое, что сегодня. Я буду писать, есть и спать, а Шейдер будет проводить тесты.
— Обычно ты выражаешься точнее, — нахмурился Айон.
— И ты тоже. Прикажи мне — и я опишу все до мельчайших деталей. Но тебе не нужен этот ответ.
— Нет, — признал Айон. Все вопросы, приходящие ему на ум, сводились к «Зачем ты помогаешь нам, зная, что мы такое?» — Ты сказала, что судьба не предрешена, но ты знала, что умрешь, — сказал он вместо этого.
— Смерть легко предсказать, — сказала Мария и усмехнулась, когда Айон одарил ее взглядом, полным отвращения. — Каждый выбор, который ты делаешь, связан с другими, похожими или не похожими на тот, что ты мог бы сделать в тех же или сходных обстоятельствах. Иногда ты делаешь выбор, у которого практически не может быть благоприятных последствий, иногда их может быть много. И каждый твой выбор повлияет на то, что выберут другие. Из суммы ваших выборов рождаются ужасные — или чудесные — вещи.
— Кое-какие события произойдут с большей вероятностью, чем другие, — тихо сказал Айон. — А кое-какие — неизбежны. — Его поражало, с какой легкостью она постигла это. Хоть Шейдер и хвалила Марию за интуитивное понимание вещей, которые не должны были быть ей доступны, но прежде Айон в это не верил. — Ты знала, что я выбрал в прошлом, знала, что выберу в будущем, и все же пришла к нам. Помогла нам. Это все ради Хроно?
— Уйти с Хроно — это был путь, на котором и Орден, и Хроно пострадали бы меньше всего.
Айон фыркнул.
— Хроно с легкостью победил бы их.
— Но какой ценой?

***

Теплые пальцы легко и нежно скользнули по бровям, погладили виски. Хроно повернулся к лежащему рядом с ним, и, не открывая глаз, сонно обвился вокруг него, как делал уже не раз. Прижался к знакомому теплу, вдохнул знакомый запах, приоткрыл губы для поцелуя — и получил его. И распахнул глаза, мгновенно проснувшись, словно облитый ледяной водой.
— Айон? — изумленно выдохнул он.
Айон не будил его так уже многие месяцы, с последней крупной стычки с Преследователями.
— Ты звал меня во сне, — пояснил Айон. — Я не мог не прийти. — Он поцеловал Хроно в лоб, в центр треугольного узора. — Ты провел пять дней в регенерационном баке, прежде чем мы перенесли тебя в комнату.
— А Мария? — спросил Хроно.
— Все еще в лазарете. Это одно из самых безопасных мест на всем Эдеме, — сказал Айон.
— Айон… — Хроно замолчал. Он не знал, что собирался сказать, о чем спросить. Он так долго оставлял все вопросы невысказанными, что теперь не знал с чего начать. «Зачем ты испытываешь его?», кричала Мария, требуя ответа. — Раньше мы всегда говорили, и ты слушал меня. Зачем приказывать мне убить Марию? Зачем обвинять в предательстве?
— Ты закрылся от меня. Ты по-прежнему шел за мной, но отдалялся все больше и больше, — сказал Айон. — А потом ты привел к нам Марию, и она присоединилась к нам, вы стали одним целым. — Он отвернулся. — Я… Я был рад за тебя, Хроно. Ты вновь начал улыбаться, смеяться и шутить как раньше, в дни нашей юности. А потом Марию захватила Пандемониум, и я не видел для нее ничего, кроме смерти. Я тянул сколько мог, но… — лицо Айона ожесточилось. — А потом я услышал, как она говорит тебе, что это ты убьешь ее. Я решил, что она предала нас, что она знала, что сделает Пандемониум, и не сказала нам. Я хотел отомстить за Ризель и Дженая, — сказал Айон.
— Отомстить? Наказав меня за то, что я защищал Марию?
— Может быть, не знаю. Наверное, я хотел наказать ее, исполнив ее же пророчество.
— Что будет теперь? — спросил Хроно.
— Она сказала, что хочет бороться, — ответил Айон. — Я позволю ей и посмотрю, что из этого выйдет.
— Спасибо, брат, — сказал Хроно. Радость и облегчение казались ему неуместными. Айон был так уверен, что Мария умрет, что для нее ничего уже нельзя сделать. Что если он был прав?
— Не благодари, — сказал Айон. — Идем.
Он скатился с кровати и бросил Хроно его одежду, затем сам натянул брюки и рубашку. Хроно быстро оделся и вслед за Айоном вышел из спальни. Он уже собирался спросить, куда они идут, но тут же понял, что они направлялись в сторону лазарета. Ризель стояла у дверей, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Она выпрямилась, когда Айон подошел ближе.
— Такими темпами, господин, нам придется ограбить для нее бумажную фабрику, — сказала Ризель. Бессмыслицу, но Айон, кажется, ее понял.
— Она спала?
— Шейдер говорила, что у Марии появились нарушения сна, — ответила Ризель. — Не из-за чего бить тревогу, она просто спит когда попало, — она бросила взгляд на Хроно, — с ней все в порядке, только немного утомлена.
Айон кивнул и вошел в лазарет, Хроно последовал за ним, не отставая ни на шаг. Когда Айон привел его к Марии, словам Ризель тут же нашлось объяснение, — одну из смотровых переоборудовали в спальню, с небольшим письменным столом у стены. Окно комнаты было непрозрачно, но дверь была открыта. Мария сидела за столом и что-то писала, и на секунду Хроно показалось, что он перенесся в день их первой встречи. Он точно так же тогда вошел в комнату, а она точно так же сидела за столом, и когда она подняла голову, на ее лице было такое же выражение, заставляющее сердце пропустить удар.
— Хроно, я так рада, что тебе лучше, — сказала Мария, поднимаясь на ноги.
Хроно почувствовал тычок в спину, отнюдь не нежный, и влетел в комнату, испепелив ухмыляющегося брата взглядом.
— Мария, — заговорил он, поборов желание хорошенько треснуть Айона, господин он ему или нет, шагнул вперед и взял ее руки в свои. Ему не нравилось, что ее заперли в лазарете. Он знал, как она любила бродить по залам Эдема, наслаждаясь свободой, которой не знала с позабытого детства.
— Шейдер работает над устройством, которое не даст Марии лунатить. Часы, которые она проводит во сне, опаснее всего — Пандемониум получает над ней больше контроля, — ответил Айон на незаданный вопрос. — Я оставлю вас двоих… поговорить, — сказал Айон со столь явным намеком, что Хроно вспыхнул, и пообещал себе настучать Айону по почкам. Не раз.
Айон засмеялся и вышел, закрыл за собой дверь. «Он снова принялся дразнить меня Марией, это хороший знак или нет?».
— Мария, ты в порядке? — спросил Хроно. — Я имею в виду… Ты не против оставаться в лазарете? — «Я не хочу, чтобы ты оставалась там, где не можешь быть счастлива», — подумал он.
Мария улыбнулась, потянула его за руки и усадила на кровать рядом с собой.
— Я всю жизнь провела взаперти, Хроно. Ничего нового.
— Но ты не была счастлива, — сказал Хроно. — Ты звала Орден клеткой… Я не хочу, чтобы Эдем стал еще одной.
— Я счастлива, — ответила Мария. — Я счастлива с тобой, с Шейдер, со всеми остальными. Я не хочу уходить. — Она коснулась его лица, обвела линию скул, смахнула прядки волос со лба. Он чувствовал ее счастье, отблески ее воспоминаний. Как она заставила его помогать со стиркой, как учила Ризель печь хлеб, как отчитала Дженая за то, что он «портит себе аппетит», когда он украл пончик от ужина, и это сошло ей с рук… В то же время на воспоминаниях лежала тень печали. — Мне так не хочется уходить, — сказала она, и в этом «уходить» была такая тяжесть, что он понял: она имела в виду «умирать». — Я не хочу покидать тебя... Мне так жаль, Хроно.
— Тебе не за что просить прощения, — сказал Хроно. — Только не за то, что ты... уходишь.

Глава 3. Цепи надежды

Мария писала так, как когда-то монахи копировали древние манускрипты: не думая, не читая слов перед глазами, просто позволяя им стекать на лист с кончика ручки. Писала до тех пор, пока руку не начинало сводить, до пятен перед глазами, до головной боли – но этого было мало. Безграничный океан знания, в котором он плавала, не становился мельче, сколько бы она не выплескивала на бумагу. Она знала, что в конце концов утонет.
Порой вокруг нее возникал нимб, бумага, на которой она писала, и даже чернила начинали светиться. В это время Присутствие Пандемониум было сильнее всего, она пыталась взять верх над Марией. Ее сражения с бессмысленным Присутствием могли длиться часами, а могли заканчиваться за несколько минут, и, кажется, очень тревожили Грешников. Шейдер назвала эффект «сбросом энергии в визуальном спектре» и перенастроила сенсоры так, чтобы их больше не замыкало от выбросов силы. Айон сказал, что прибавилась еще одна головная боль. Дженай стал звать ее «светлячком».
Она только начала новую страницу, как ручку выхватили у нее из пальцев. Она гневно вскинула взгляд:
— Айон! Я не дописала предложение!
— Это была уже сотая страница, Мария. Пора отдохнуть, — сказал демон, не позволяя ей отобрать у него ручку. — Ты пропустила завтрак.
— Я была не голодна, — сказала Мария, вставая. — Мне еще столько всего нужно записать, — продолжила она, зевая. Айон и Хроно оба то и дело заставляли ее есть и спать. Она не знала, то ли смеяться, то ли злиться на них.
— Ничего не изменится и после ужина, а мне недостает наших утренних споров, — сказал Айон с совершенно фальшивой обидой. — Я нашел прекрасный ответ на всю ту мистическую чушь, которой ты угостила меня прошлой ночью.
Мария улыбнулась, вспоминая их беседу. Айон спрашивал ее о чудесах и об Апостолах, и не слишком обрадовался направлению, в котором пошел разговор. Как забавно: демон, боящийся сверхъестественного. Или только некоторых его аспектов. Вдобавок к тому, что Айон был атеистом, — или, может быть, как раз поэтому, — Айон не верил, что сознание может пережить смерть, и отказывался верить, что она могла в буквальном смысле говорить с мертвыми.
— И какой же ответ? Орать, что она ошибается, а ты прав? — с усмешкой спросил Хроно, когда они вышли из комнаты. На сгибе локтя у него висела корзина для пикника, в другой руке он держал бутыль, наверное, сидра. — Обычно все кончается этим.
Мария улыбнулась:
— На улице тебя всегда слышнее, чем когда ты орешь в помещении.
— Я не ору! — громко возмутился Айон.
Смеясь, Мария и Хроно покинули лазарет, пока Айон продолжал протестовать.

— Я собирался напомнить вам, что Орден все еще хочет вернуть себе Марию, — сказал Айон, когда они выгрузили содержимое корзины на стол. — Вернее, два его конкретных члена.
Марию пронзили разом чувства вины и тревоги.
— О… — сказала она, боясь спросить, о ком говорил Айон, и узнать, что с ними уже случилось что-то ужасное. — Айон, я знаю, что не должна спрашивать, но…
— Мы еще не решили, что делать, — сказал Айон, и взглянул на брата. — Хроно считает, что они могут оказаться нам полезны.
— Полезны? — спросила Мария у Хроно. Тот кивнул.
— Я думаю, они могут нам помочь, — сказал Хроно, покосившись на Айона. Это явно что-то сказало Айону: он фыркнул и отвернулся. — Я думаю, что если мы не можем избавиться от Пандемониума, мы можем создать барьер, святой барьер, чтобы связать Ее.

***

Стены, пол и потолок были серыми. Пол был сделан из мягкого, губчатого материала, прогибавшегося под весом, затем медленно расправляющегося обратно. Стены были несколько более упруги. Свет исходил из непрозрачного белого стеклянного шара в центре потолка. Порой свет гас, по оценкам Эвана, на четыре-шесть часов. Еда и вода появлялись регулярно, до и после каждого темного периода. В одной из углов было углубление со стоком, служившее отхожим местом.
Эвану казалось, что он пробыл узником в этом странном месте чуть больше недели, и наверняка он знал одно: держали его здесь демоны. Все время в плену он не видел никого, все его попытки привлечь внимание своих тюремщиков и узнать, куда делся его спутник, провалилась. Последним, что он помнил, прежде чем проснулся в этой странной камере, был резкий хлопок, похожий на выстрел, и дым, взвившийся над лагерем. В камере на нем оказались тонкие брюки и рубашка почти того же цвета, что и стены.
Где-то на девятый день его разбудил голос, казалось, исходящий из потолка.
— Мистер Ремингтон, — сказал голос, — мистер Ремингтон. — Голос был мужским, и звучал невыносимо самодовольно. — Добро пожаловать на Эдем, надеюсь, вам у нас понравилось?
— Не могу сказать, — настороженно ответил Эван. Он сел, пытаясь определить, откуда же раздается голос. Он знал, что, наверное, стоило молчать, но ему казалось, что его тюремщик сможет дождаться, пока его терпение лопнет. — Боюсь, у вас надо мной преимущество, — сказал Эван. — С кем я имею честь?
— Мое имя — Айон, мистер Ремингтон. Я думаю, что вы уже знакомы с моим братом, Хроно? — голос смолк, явственно наслаждаясь растущей тревогой Эвана. — Конечно, тогда у вас не было времени представиться друг другу, он и Мария очень спешили.
Подозрения Эвана оправдались. Он вскочил на ноги и заорал:
— Где она? Если ты причинил ей хоть какой-то вред…
— Хроно бы этого мне не простил, — весело прервал его голос. — Мы все очень любим Марию. Наверное, даже Дженай был бы в ярости, если бы она пострадала.
Голос Айона звучал непристойно-доверительно, и Эван мгновенно вскипел.
— Что вы с ней сделали? — потребовал он ответа. С тех пор, как Марию похитили, Эван каждую ночь снились те ужасы, которые мог сотворить с ней демон. Он провел не одну бессонную ночь в молитвах: о душе Марии и о том, чтобы сны ушли.
— Ничего из того, о чем вы подумали, мистер Ремингтон, — сказал демон, насмешливо и с отвращением. — Разумеется, если вы не верите мне, вы можете спросить ее сами. Пожалуйста, повернитесь спиной к двери и скрестите запястья. Если вы не сделаете этого в ближайшие пять секунд, я сочту, что вы не хотите увидеть Марию.
Эван неохотно подчинился, хотя и не был уверен, действительно ли демон собирается дать ему увидеть Марию, или только смеется.
— Благодарю вас, мистер Ремингтон. Прошу вас не двигаться, иначе нам придется начать сначала, — сказал Айон.
Эван застыл, и дверь за ним распахнулась, впустив дуновение ветра. Он услышал, как в комнату вошли двое, один из них взял его за руки, второй защелкнул наручники на запястьях и щиколотках.
— Только не думай, будто мы боимся тебя, человек, — сказал один из них. — Мы просто не хотим, чтобы ты наделал глупостей. — Они заставили Эвана повернуться, и впервые он смог разглядеть тех, кто держал его в плену. Один оказался высоким и худым, на глазах у него была повязка, на голове — низко надвинутая шляпа. Второй — даже еще выше, и сложен, как кирпичная стена. — Я Дженай, а это Видэ, — сказал высокий и тонкий, указав на высокого и широкого. — Идем, — добавил Дженай, и направился к выходу из камеры. Поколебавшись, Эван последовал за ним, и Видэ замкнул их ряд.
Демоны не стали водить его кругами, чтобы сбить с толку и не дать запомнить план их логова. Они также не обратили внимания на его попытки задать вопрос. Эван заметил, что несмотря на повязку на глазах, демон Дженай находил дорогу с легкостью. Его провели через несколько залов, вверх по лестнице на два пролета, пока они не оказались перед закрытой дверью.
— Смотри, не расстраивай Марию, ей нехорошо, — сказал Дженай.
— Я думал, она не пострадала, — сказал Эван, прожигая его ненавидящим взглядом.
— Не будь ослом, — бросил Дженай. — Мы не тронули и волоска на ее голове.
Демон шагнул вперед и постучал в дверь.
— Мария, мы привели его. — Он помолчал, будто прислушиваясь к чему-то, и открыл дверь.
Гостиная за дверью ничем не отличалась от гостиной для приемов в доме влиятельной семьи у людей. Мария сидела в мягком кожаном кресле, словно бы на троне, и в ногах стояла такая же кожаная оттоманка. Мария улыбнулась ему так, будто он просто зашел в гости.
— Здравствуй, Эван.
Видэ втолкнул его в комнату, и Эван едва не упал, прежде чем снова обрел равновесие. Мария нахмурилась:
— Видэ, разве это действительно необходимо? И почему он в цепях?
— Приказ господина Айона, Мария, — сказал Видэ.
— Не будем обо мне, Мария. Я больше волнуюсь за тебя. Я... Что здесь происходит? — со своим слабым шестым чувством Эван почувствовал только, что с Марией что-то не так, но не мог понять, в чем дело. — И где Патрик?
— Патрик в лазарете, оказалось, что у него аллергия на химикат, которым вас усыпили, — сказала Мария. — Он был очень болен, но теперь все в порядке, — успокаивающе добавила она. — Что здесь происходит... Это сложный вопрос. Важно, что я здесь по своей воле.
— Мария, о чем ты? Тебя похитили!
— Эван, я сама сказала Хроно, как именно ты собираешься атаковать, и сколько у него времени, чтобы увернуться. Я знала, когда именно он придет ко мне с точностью до пятнадцати минут, знала, что он скажет мне. Как, по-твоему, он мог меня похитить? — сказала Мария, одновременно с теплотой и досадой.
Ему нечего было ответить. Эван хотел было спросить… Запретил себе спрашивать, не желая верить, что она в самом деле могла хоть как-то помочь своим похитителям.
— Почему ты помогла им? — не выдержал он. — Как ты могла?
— Почему нет? Им нужна была моя помощь, — сказала Мария так просто и прямо, что Эван лишился дара речи и мог только молча смотреть на нее. — Да, я знаю, что они демоны, — сказала Мария, прежде чем он смог заговорить. — Я пошла с Хроно потому, что он попросил меня. Я помогла нам бежать, потому что мы оба не хотели причинять никому вреда.
«Демон, который не хочет причинять никому вреда?!»
— Бежать? — спросил Эван. — Откуда? Орден дал тебе укрытие и защищал тебя, Мария, от любого, кто попытался бы использовать твой дар к собственной выгоде.
«Как демоны сумели так быстро настроить ее против Ордена? Как давно они запустили в нее свои когти?»
— И я благодарна за это, поверь мне, — сказала Мария. — Я научилась у вас многому. Но Хроно и другие Грешники нуждались во мне сильнее, чем Орден. — Она улыбнулась. — Так их зовут другие демоны. «Еретики» будет точнее. Или «революционеры». Я люблю их. — Она помолчала, и ее лицо стало почти проказливым. — И я говорю это не потому, что Айон за нами шпионит.
— Мы просто слушаем, Мария, — сказал женский голос. — Вдруг что-то случится.

Глава 4. Цепи веры

В те месяцы, что прошли с ее появления на Эдеме, Мария привыкла к частым визитам Грешников в ее покои в лазарете, а прежде — в ее комнату. Их компания, их дружеское отношение нравились ей куда больше, чем почитание и опека, которой ее окружали в Ордене. Грешники уважали ее, но не возводили на пьедестал. (Кроме, возможно, Хроно. Но с ним все было иначе.)
В том, что касалось девичьей скромности, у демонов не оказалось таких строгих приличий, как у людей — вернее, приличными и неприличными они находили другие вещи. Демон не видел ничего непристойного в том, чтобы мужчина проводил время наедине с одинокой женщиной. (Мария, однако, подозревала, что даже существуй этот запрет в их культуре, Айон бы его нарушил.)
— Кто-нибудь когда-нибудь пытался это сделать? — спросила Мария, оторвавшись от записей, чтобы посмотреть демону в глаза.
Айон, лениво валяющийся на ее кровати, скривился и отвел взгляд.
— Нет.
— Значит, ты не знаешь, получится у нас или нет, верно? — рассудительно сказала Мария. Несмотря на ни что, Айон сейчас казался скорее надутым школьником, чем могущественным демоном.
— Пандемониум за пределами понимания твоих священников, Мария. Ты знаешь, что она такое! — настойчиво сказал Айон, садясь и сбрасывая ноги с кровати на пол.
— А они — нет, — ответила Мария. — Я считаю, мы должны дать им узнать.
— Мне кажется, ты споришь со мной только потому, что надеешься на их успех, — прорычал Айон.
Мария едва сдержалась, чтобы не ответить «А ты надеешься, что они потерпят неудачу?»
— Я и не отрицаю этого, — сказала она вместо этого и опустила ручку, повернувшись к Айону. — Я хочу, чтобы ты ошибался, я хочу, чтобы Эван и Патрик преуспели. Но я понимаю и принимаю то, что едва ли им это удастся.
— Тогда почему?..
— Потому что они не смогут отнестись к проблеме с должным вниманием, не станут сотрудничать с нами, пока не поймут, в чем суть проблемы.

***

Хроно нашел Эвана на одном из балконов, где ветер развевал его короткие светлые волосы. Мысли Эвана, глядящего в бесконечное синее небо, были полны страха и тревоги за Марию, и это заставило Хроно ощутить симпатию к человеку. (То, что симпатия была не взаимна, не имело значения).
Хроно вышел на балкон.
— Доброе утро, отец Ремингтон, — вежливо произнес он, чтобы предупредить о своем присутствии, и только затем прошел к перилам. Будь на его месте Айон, он отпустил бы пару сухих замечаний насчет того, что Мария не отказалась бы видеть отца Ремингтона за завтраком. Но Хроно только облокотился на перила.
Солдат бросил на него хмурый взгляд искоса.
— Почему только ты зовешь меня «отцом»?
— Это ваше звание, разве нет?
Эван нахмурился.
— Нет… Не в том смысле, — сказал он через несколько минут. — Это знак уважения.
— Но вас злит, когда Айон зовет вас «мистер», что тоже знак уважения, — рассудительно сказал Хроно. — Инженеру все равно, как его называют.
Инженера занимали только две вещи: он то пялился на груди Ризель и Шейдер, то пытался разобрать на части каждое устройство, которого попадало ему в руки.
— Призвание Патрика — не в Церкви и не в Ордене, — хмуро сказал Эван. — Он присоединился к нам, чтобы изучить нашу алхимию.
— Каково же ваше призвание? — спросил Хроно. Эван снова покосился на него, на сей раз — с издевкой.
— Изгонять злых духов и уничтожать демонов, — мрачно ответил он, отпустил перила и повернулся, чтобы уйти. Хроно выпрямился тоже, поворачиваясь лицом к Эвану, оказывая ему тем самым любезность, пусть солдат и не мог понять, что это значило. — Я устал от нашей беседы.
— Мы оба хотим спасти Марию, отец, — тихо сказать Хроно. — На вашем месте, я попытался бы узнать как можно больше о своих союзниках.
Эван вспыхнул.
— Мы не союзники! — прорычал он. — Я хочу спасти Марию от вас.
— Я хочу спасти ее от Пандемониум.
— Это не понадобилось бы, если бы вы не похитили ее! — выплюнул Эван.
— Верно, — сказал Хроно, заставив солдата растеряться. — Если бы она не хотела уйти, если бы не помогла мне забрать ее, вы и ваши братья сейчас были бы мертвы, а на моих руках оказалось бы больше крови.
Эван молчал, и Хроно чувствовал его смятение. «Демоны были созданиями жестокими и гневными, почему же один из них пытался избежать убийства?» Но Эван не задал этот вопрос. Вместо этого он сказал:
— Или мы сразили бы тебя, и Мария была бы в безопасности.
Хроно на мгновение закрыл глаза, вспоминая, как держал в руках тело одного из своих братьев, и то, как это тело рассыпалось пеплом, после чего Хроно убил сотню Преследователей одним яростным ударом. Но он не стал раскрывать своих сил, только сказал:
— Возможно.
Хроно вздохнул и взглянул в глаза Эвану:
— Айон выслушал ваше предложение, он позволит вам попытаться совершить над Марией экзорцизм.

***

— Мне не следовало соглашаться, — прорычал Айон в сторону Хроно, следя за приготовлениями к ритуалу. Его когти глубоко впились в ладонь, так крепко он сжал кулаки. Айон стоял на позиции наблюдателя, у смотрового окна, прозрачного только с одной стороны, чтобы дать священникам иллюзию уединения.
В это время они привязывали Марию к кровати, и благословляли комнату, очищая ее для экзорцизма. Мария казалось спокойной, умиротворенной и ободряюще улыбалась в сторону Грешников.
Никто из священников не поверил, когда Айон сказал, что их ритуал не поможет Марии. И Айон дал себя уговорить: позволил им попытаться. Он бросил сердитый взгляд на Марию, хотя она и не могла его видеть.
— Откуда тебе знать, что это не сработает? Никто никогда не пытался, — сказал Хроно, повторяя основной аргумент Марии.
— Никто никогда не пытался, потому что это не сработает, — пробормотал Айон.
— Это логическая ошибка, — невинно улыбнулся Хроно под его давящим взглядом.
— Барьер установлен, — сказала Шейдер из-за пульта управления. — Астральный уровень — два, и растет. Состояние Марии стабильное.
Ритуал начался, и если бы только его проводили не над Марией, Айон следил бы за ним с интересом. Священники читали молитвы, призывая вторгшийся в тело Марии дух появиться во имя их господа. Святая вода и благовония не вредили Марии, но плиты пола дымились там, где на них попадали капли. Священники тревожились, но продолжали требовать, чтобы дух явился.
— Они не смогут продолжать, пока дух не ответит им, — вслух сказала Мария.
Айон кивнул, хотя она не могла видеть этого жеста. И усмехнулся: Эван принял слова Марии за вмешательство Пандемониум.
— Кажется, это надолго, — пробормотал он.
«Я не замечал ничего, пока Пандемониум не заговорила сквозь Марию», — подумал Айон. — «И эти двое тоже ничего не замечают».
— Астральный уровень возрос на 10%. Мария старается выровнять дыхание, — сказала Шейдер. — Ее мозговая активность указывает на близкое к трансу состояние. Кажется, она пытается дотянуться до кого-то.
— До Пандемониум? — быстро спросил Айон, не поворачиваясь к ней.
— Не знаю, — сказала Шейдер. И сразу же: — О, нет.
— Что такое?
— Айон, Хроно, быстро, ложитесь! — заорала Шейдер и нырнула под пульт. В ту же секунду дикий, безумный крик впился в их разум.
Хроно повалил Айона на пол и накрыл крыльями, словно пытался заслонить от психического удара. Айон свернулся в клубок, пытаясь зажать уши руками, хотя это и было бесполезно. Глас все не стихал. Краем сознания Айон отметил, что Хроно и Шейдер кричат тоже.
В Гласе звучали слова, но Айон не мог разобрать их, и даже не был уверен, что ему не чудится порядок в случайном наборе звуков.
Вспышка света ослепила его, и он закрыл глаза, но все еще видел ее очертания, отпечатанные на внутренней стороне века. «Крылья», — отстраненно подумал он. — «Огненные крылья».
Он чувствовал-слышал-ощущал как Мария сражается с Пандемониум, и теснит Ее прочь.
Когда боль, пронзающая череп, улеглась, и свет померк, Айон осторожно высвободился из рук брата и поднялся на ноги. Смотровое окно почернело.
— Шейдер? — каркнул он, помогая Хроно подняться. В горле у Айона пересохло и в груди ныло, словно он и сам кричал во все горло.
— Господин? — дрожащим голосом произнесла Шейдер, так и не выглянув из-под пульта.
Ее голосу вторила Ризель, вошедшая в комнату, с трудом, неуверенно переставляя восемь ног. Ее глаза кровоточили, и она, казалось, почти обезумела от страха и боли.
— Господин, крик не прекращается! — яростно сказала она. — Господин?
Дженай и Видэ зашли следом за ней, оба в боевой форме.
«Ризель, успокойся, прошу тебя», — подумал Айон так четко, как только мог, и протянул руку, чтобы коснуться ее рогов. Ризель задрожала всем телом и медленно вернулась в более человеческий облик. — Мы в порядке, Ризель.
— Это не честно, не честно. Я хочу быть полезной, господин, — всхлипывала Ризель на его плече. — Как я смогу быть полезной, если я теперь калека?
— Ты полезна, — сказал Айон, мягко заставляя ее опуститься на одну из постелей. — Ляг, успокойся. Я должен позаботиться о Шейдер.
— Она ранена, господин Айон? — спросила Ризель. — Что с Марией? Нас предали?
— Отдыхай, Ризель. Успокойся. Мы едины душой и телом. Ты наши глаза, Ризель, наш мастер-кукловод, наш шпион. Спи. — Айон легонько надавил на ее разум, и она заснула.
— Мы слышали Глас, — сказал Дженай. — Кажется, я и Видэ отключились на минуту, а когда очнулись, то Ризель уже разнесла холл и бросилась к лазарету, крича что-то про предательство и про Марию. Что произошло?
— Кажется, экзорцизм прошел не так, как ожидал мистер Ремингтон, — хрипло сказал Айон.
Он повернулся и обнаружил, что Шейдер выбралась из-под пульта. Ее хвост метался из стороны в сторону, а уши были прижаты к затылку, пока она пыталась считать данные со своих сенсоров.
— Мне лучше, господин, — ответила она на его вопрос. — Сейчас я займусь Ризель.
— Почему окно почернело? — спросил Айон.
— Что бы ни случилось, оно перегрузило наши сенсоры и уничтожило прозрачность, — сказала Шейдер. — Это был огромный выброс энергии. Я постараюсь решить проблему.
Она отстучала что-то по клавишам.
— Три живых организма, все без сознания, но здоровы, — сказала она.
Айон выдохнул и только тогда понял, что задержал дыхание.
— Ты сможешь открыть двери?

Глава 5. Цепи доверия

Эван ковырялся в своей тарелке. На завтрак подали мясные и овощные консервы, причем холодными. Он мог бы счесть это своего рода издевкой, если бы Шейдер напротив не ела свой завтрак прямо из консервной банки, даже не потрудившись вытряхнуть содержимое на тарелку. За едой она непрерывно что-то рассказывала Патрику, подчеркивая самые важные моменты взмахами вилки. За последние полчаса они успели сменить уже пять тем разговора, и если Патрик c легкостью следил за ее мыслью, то Эван потерял нить разговора еще на второй смене темы.

Ризель до сих пор не пришла в себя и спала на одной из коек лазарета, и Шейдер, Патрик и Эван сидели у входа за чем-то вроде стола. Стол изгибался и в его центре располагалась конструкция из выпуклых шестиугольных пластин, и странный шестигранный же прибор с глянцевой поверхностью, напоминавший Эвану сказочное волшебное зеркало. Время от времени прибор негромко звякал, и Шейдер тут же прерывалась, чтобы что-то поправить, бормоча себе под нос.

Марии в лазарете не было. Шейдер сказала, что Айон и Хроно забрали девушку куда-то ещё, и либо не знала, куда, либо не хотела им говорить. Единственное, что Эван знал наверняка, что ритуал не удался. Закрыв глаза, он как наяву видел светящиеся крылья, появившиеся за спиной Марии во время ее битвы с Пандемониум. Три пары крыльев, как у серафима. И до сих пор чувствовал холодное, безликое касание разума, овладевшего Марией, слышал крики сотен предыдущих жертв Пандемониум, каким-то образом поглощенных или связанных этим существом. Чем бы оно ни было, его нельзя было назвать живым ни в одном смысле этого слова, и Эван не было уверен, что у этого «нечто» была душа. Марии как-то удалось оттеснить его прочь, по крайней мере, так показалось Эвану прежде, чем они они с Патриком потеряли сознание.

— Айон! — вдруг сказала Шейдер и вскочила на ноги. Предводитель Грешников вошел в лазарет. Взъерошенный и уставший, он был непохож на самого себя. — Хочешь есть? Я все прогоняю симуляции. Мне удалось восстановить большую часть того, что зарегистрировали датчики до того, как они перегорели.
Демон взглянул на консервные банки и слабо улыбнулся:
— Нет, я приготовлю себе что-нибудь сам, позже. Дай мне знать, что ты выяснила, — и повернулся к Эвану. — Я хотел бы поговорить с вами, мистер Ремингтон. С глазу на глаз.
С этими словами он вышел из комнаты, явно ожидая, что Эван пойдет за ним.
Эван помедлил — его раздражало вечное высокомерие Айона. Резкий ответ так и рвался с языка, но он не мог позволить себе дать волю чувствам, поэтому молча вышел из лазарета вслед за Айоном. Демон привел его к одной из дорожек, опоясывавших нижние секции Эдема. Отсутствие перил смущало Эвана, но Айон шел с уверенностью акробата или канатоходца. «Или того, кто умеет летать», — раздраженно подумал Эван.
— Вот сюда, — Айон указал на дорожку, где-то в шести метрах под ними, — я пришел подумать, когда обнаружил, что Пандемониум начала поглощать Марию. Я должен был что-то предпринять, но вот что именно? — Эван не знал, что за чувство отразилось на лице Айона. — Вскоре Мария привела сюда Хроно. И я услышал, как она рассказывает моему брату, что ему суждено убить ее. Тогда я принял решение, — Айон ненадолго замолк. — Я приказал Хроно убить ее.
Если демон хотел привести Эвана в ярость, то ему это наипрекраснейшим образом удалось. Он сделал глубокий вдох, потом еще один, ничего не видя перед собой от гнева. «Что бы ей не грозило тогда, Мария жива…» Он сосредоточился на этой мысли, стараясь взять себя в руки.
— Почему? — ему удалось совладать с голосом только через несколько минут.
— На этот вопрос есть много ответов, — произнес Айон. — Но я дам вам только один. Пандемониум в конце концов раздавит ее.
Сожаление в голосе демона выводило из себя куда больше, чем могло бы равнодушие.
— Я не думаю, что вы привели меня сюда, чтобы исповедаться, — холодно сказал Эван.
— И не за тем, чтобы вы отпустили мне грехи, — в тон ему ответил Айон. — Она выбрала место для разговора точно так же, как сбежала из-под «защиты» вашего Ордена. Что это говорит вам?
— А к какому выводу пришли вы? – спросил Эван, не реагируя на явную шпильку в сторону Ордена. «Он хотел убить ее, и ему почти удалось это сделать. Почему же она так заботится об этих демонах, несмотря ни на что?» Он никак не мог понять этого. Ему хотелось верить, что Марию околдовали, или что затворничество отучило ее отличать добро от зла… Но если бы он поверил в это, то навеки отравил бы память о ней.
— Мы не трепетали перед даром Марии. Мы знали, на что она способна, и не ожидали от нее чего-то еще, — Айон как будто услышал мысли Эвана. — Когда она попала в Эдем, мы словно нашли недостающий кусочек головоломки. Хроно доверился ей, она подружилась с Ризель, стала помощницей Шейдер и младшей сестренкой Дженаю и Видэ.
Демон ухмыльнулся:
— Я думал, что она чересчур наивна. И недооценил ее, — помолчав, Айон продолжил, — то же самое делаете и вы сейчас, мистер Ремингтон.
— Я не понимаю вас.
— Уверен, вы считаете, что я пытаюсь на что-то намекнуть, но я говорю прямо: Мария не умеет предсказывать будущее.
— Видения Марии всегда были точны, — сказал Эван, еще более растерянный.
— Само собой, — Айон явно забавлялся, — но со временем они становились менее определенными, разве нет? Как будто Мария не могла определиться с какой-то деталью?
Эван неохотно согласился с ним.
— Она не предсказывает будущее, но может формировать его, — произнес Айон. — Она видит несколько возможных вариантов будущего, мистер Ремингтон, и ваш Орден заставлял ее выбирать один из них — ненамеренно, конечно, потому как что ваша наука понимает в квантовой физике? — тот вариант, свершения которого вы и хотели.

***

Прохладный ветерок, пахнущий землей из сада, раздувал шторы. Мария сонно моргнула, глядя на солнечный свет, струящийся из окна. «Но в лаборатории же нет окон», — сонно удивилась она. И заметила, что не одна в постели — Хроно спал рядом, повернувшись к ней спиной. Голой спиной. Она могла протянуть руку и погладить ее, будто кота, ощутить каждый позвонок… Мысль заставила ее покраснеть. Мария знала о сути происходящего между мужчиной и женщиной больше многих своих незамужних сверстниц, что было неизбежно: она помнила тысячи чужих жизней от рождения до смерти, но физически была совершенно невинна. «А ведь совершенно ничего не происходит», — подумала она, смеясь над собственным испугом. — «Я просто проснулась с ним в одной постели и любуюсь видом».
Пока она набиралась храбрости разбудить Хроно, в комнату вошел Айон.
— Наконец-то проснулась, — тихо заметил он, прикрывая за собой дверь. — Как ты себя чувствуешь?
— Ничего не понимаю, — ответила Мария, осторожно садясь.
— Хм. Что последнее ты помнишь? — поинтересовался Айон.
Последним был безжалостный Глас Пандемониум, звенящий у нее в голове. И крики.
— Ритуал… Что произошло? — она хотела знать, что с Эваном и Патриком.
— Он провалился. Но что бы ты тогда не сделала, это сильно ударило по Пандемониум, — ответил Айон.
— Ох, — что же тогда все-таки случилось? Её крылья проявились во всем величии, и Глас отступил… но не был изгнан, она все еще чувствовала Присутствие на краю сознания. — Почему я …? — Она вспомнила, как Хроно склонился над ней. Вспомнила, как он вместе с Айоном пытался ей что-то сказать, а она даже не понимала, на каком языке они говорят.
— Ты не хотела отпускать Хроно, когда он пришел проведать тебя, — с дразнящей улыбкой сообщил ей Айон. — Поэтому мы отнесли тебя в его комнату. И ты не давала нам уйти до тех самых пор, пока не уснула.
— О боже…
— Уверяю, ваша добродетель не пострадала, мисс, — усмехнулся он. — Твои… друзья в лазарете. С ними все в порядке, хотя Шейдер несомненно захочет в этом убедиться.
Айон обошел кровать, присел на краешек рядом с Хроно и обратился уже к нему:
— Спишь? — ответом Айону послужило невнятное бурчание, в котором все же угадывалось «Зачем мне фрактальная геометрия? Она мне никогда не пригодится!»
— Дети везде одинаковы, — пробормотала Мария, вспоминая своих одноклассников из школы при Ордене. «Это никогда мне не пригодится!» Она и сама временами нередко так говорила, хотя, само собой, чаще возмущалась, что и так все знает.
Айона это позабавило.
— Вставай, Хроно, тебе приснился кошмар, — он перевернул Хроно на спину и улегся рядом с ним. На этот раз тот пробурчал что-то уже на наречии демонов и, открыв глаза, уставился на брата. Это выглядело так уютно и интимно, что Мария даже встала с кровати, подумывая, не оставить ли их наедине. Но ее движение привлекло их внимание, и она замерла под пристальными взглядами.
— Вовсе не обязательно уходить, Мария, — с намеком произнес Айон, его глаза светились ласковым озорством.
— Айон, — то ли недоуменно, то ли сердито пробормотал все еще сонный Хроно. — Ты смущаешь ее.
— Это скорее твоя нагота ее смущает, брат, — ответил Айон. Хроно что-то прорычал себе под нос, и Айон засмеялся.
Слово «смущение» никак не передавало то, что она чувствовала, глядя на Хроно. Он был красив, так же как и его брат. Глубина их привязанности друг к другу сначала тревожила ее, но в основном из-за разлада, который она чувствовала между ними, такого же глубокого, как эта привязанность. В любом случае она не судила их по меркам своей страны, осуждавшей мужеложство, — не настолько же она глупа или высокомерна. «А вот в Риме…»
Она улыбнулась им обоим:
— Я… Мне показалось, что вы бы хотели остаться наедине, — она подошла поближе к кровати, непроизвольно разглаживая смятое платье. — Я не права? — и с этими словами она снова села на кровать.
— Мы всегда рады твоему обществу, — двусмысленно улыбнулся ей Айон.
Хроно резко, почти со свистом, выдохнул.
— Айон, прекращай заигрывать с Марией, она слишком хороша для тебя, — отчитал он брата.
— А ты разве достойнее меня? — деланно возмутился Айон.
— Вы оба слишком хороши друг для друга, — ввернула Мария. Айон и Хроно удивленно уставились на нее. Она улыбнулась им и порывисто наклонилась вперед, поцеловав Хроно в лоб, а Айона — в щеку. И язвительно спросила: — Моя добродетель пострадала? Ха!
Айон, к ее веселью, растерялся, и Мария предоставила ему самому объяснять Хроно последнюю фразу.

Глава 6. Цепи любви

— Ты заигрывал с ней, — сказал Хроно, как только Мария вышла из комнаты. Айон и раньше дразнил их обоих, но в этот раз все было иначе. Как будто он действительно задумывался о том, чтобы за ней поухаживать.
— Честно говоря, Мария не отставала от меня, — заметил Айон, явно развлекаясь.
Хроно почувствовал, что краснеет:
— Я не думаю, что она была серьезна. И что вообще осознавала двусмысленность своих слов.
Он вспомнил, как она подшучивала над его потрепанным пончо, когда штопала его, как заявила, что он никогда не найдет себе девушку, пока ходит в таком виде. Если бы другой демон принялся зашивать ему одежду, готовить еду или как-то еще заботиться о нем, это было бы однозначным выражением интереса, после которого можно начинать ухаживания. Мария же просто хотела помочь как только могла.
Айон поднял брови:
— Да что ты говоришь. А мне вот показалось, что она в курсе, как это звучало.
— Она может знать много, но на самом деле у нее нет в этом никакого опыта, — запротестовал Хроно, и усмехнулся, вспомним один случай из их детства. — Очень похоже на разницу между чтением инструкции и управлением флайером. Вроде того, на котором ты врезался в шестое общежитие.
Айон рыкнул и стукнул его по руке:
— Обязательно об этом напоминать?
— Я не думаю, что когда-нибудь смогу забыть про это, — усмехнулся Хроно. — Меня ведь тоже тогда наказали.
Айон снова замахнулся, но в этот раз Хроно поймал его за запястье. Они боролись, катаясь по кровати и один раз чуть не свалившись на пол. Айон фехтовал лучше, но в рукопашной их силы были примерно равны, хотя Хроно был чуть сильнее и тяжелее. В конце концов Айон, задыхаясь от смеха и ругаясь, оказался прижат к постели с заломленными над головой руками.
— Разве так должно вести себя с господином? — спросил Айон, изгибаясь, чтобы потереться о Хроно. В ответ Хроно тихо застонал, но руки его не разжал.
«Сейчас — именно так», — подумал он и поцеловал брата в губы. Айон под ним задрожал и прикрыл глаза. Хроно целовал его, покусывая нижнюю губу Айона, а затем спустился ниже и принялся вылизывать теплую гладкую кожу под челюстью и за ухом. Айон снова задрожал, вскидывая голову
— А ты прикажи мне остановиться, — прошептал Хроно ему на ухо.
— Тогда ты остановишься. Ты что, держишь меня за идиота? — огрызнулся Айон и застонал, когда Хроно нашел особенно чувствительное местечко.
— Вы действительно хотите, чтобы я ответил на этот вопрос, господин? — широко улыбнулся Хроно. И засмеялся, когда Айон прорычал, чем именно ему сейчас стоит заняться.

***

— Неподтвержденные данные нам ничем не помогут, Шейдер.
— Господин, у меня только один испытуемый. Все, что у нас есть сейчас, это неподтвержденные данные и наблюдения за Марией.
— И у нас нет ресурсов для создания аналитической группы. Сколько времени ей осталось?
— От двух месяцев до полугода. Все зависит от того, сколько энергии она будет тратить.

Эдем дрейфовал над облаками, серебристо-розовыми в утреннем свете. Холодный ветер нес крошечные кристаллы льда, а в атмосфере преобладали синий и красно-розовый. Айон сидел на выступе над той дорожкой, где несколько месяцев назад столкнулся с Марией и Хроно. Он смотрел, как солнце встает над горизонтом, и притворялся, что не думает о результатах исследований Шейдер.
Больше всего Айона беспокоила смерть разума, разрушение личности, когда тело продолжает жить. Он боялся увидеть в таких знакомых глазах незнакомку. При мысли о том, что Пандемониум будет смотреть на него глазами Марии, его тошнило от гнева. И от ужаса, хотя в этом он никогда не признался бы вслух. Злобное, чужеродное выражение лица Марии ранило, как удар ножом в живот.
Больше всего его пугала мысль о том, что случится, если Мария каким-то образом получит доступ в Запретную Зону — ту, которой он коснулся во время Синхронизации. Мария казалась такой нежной и хрупкой, всего лишь плоть и кости. Она была всего лишь человеком и не могла противостоять Пандемониум, тем ужасам, которые он увидел, или той правде, которую он узнал.

Она сказала: Айон, все, что происходит сейчас, все, что ты говоришь, происходит сейчас, для меня уже случалось не раз.
Он сказал: Невозможно.

Айон закрыл глаза и привалился спиной к стене. Мария, какой он ее знал, была результатом переработки огромного количества информации, и та маленькая девочка, перед которой встали кто знает сколько тысяч человеческих жизней, давно растворилась в ней.
— Знала ли она, что с ней происходит, Мария? — спросил Айон, почувствовав ее присутствие. — Та девочка, которой ты была?
— Ты знаешь, что я не могу ответить на этот вопрос, Айон, — ответила Мария. Он услышал шелест ее юбок, когда она присела рядом с ним. Она пекла хлеб, и Айон все еще чувствовал запах теплой выпечки. (Он считал, что только свежий хлеб и, возможно, горячий шоколад почти извиняли человечество за их едва выносимое лицемерие.) — Наверное, она была напугана. С ней случилось столько ужасного, но так же и много прекрасного.
— Ты так говоришь, — согласился Айон. Он смотрел на нее, полуприкрыв глаза. Она куталась в яркое узорчатое индейское одеяло как в шаль. Его подарил ей Хроно, вместе с парой новой обуви, когда вернулся из ежемесячного похода за продовольствием.
— Я так думаю, — улыбнулась ему Мария. — Вам всем — и Грешникам, и Эвану с Патриком — так интересно, почему я не вижу разницы между людьми и демонами. Но вы никогда не спрашивали, что же общего я вижу между нами.
— Разве есть что-то общее? — ухмыльнулся Айон, скалясь и заправляя волосы за длинное заостренное ухо.
— Ты из плоти и крови, Айон, так же, как и я. У тебя есть душа, — сказала Мария. — Ты тоже думаешь и чувствуешь, пусть и не так, как я.
— Я не уверен, что кто-то вообще способен думать так же, как ты, Мария, — сказал Айон. Она не вздрогнула от укола. Казалось, ее забавляла эта ситуация: будто она была старшей сестрой, а он — просто маленьким ребенком. Хроно спокойно принял свою роль «младшего брата», но для Айона это было вызовом.
— Наш род… — «Мы франкенштейновские монстры. Гомункулы». — Мы различаемся сильнее, чем ты можешь себе представить. Даже если бы ты изучала ваши науки, знала столько же, сколько инженер, даже тогда я бы не смог объяснить тебе эту разницу.
— И все же, ты — плоть и кровь, — сказала Мария. — А все остальное — не имеет значения.
— Имеет! — воскликнул Айон, отталкиваясь от стены и становясь на колени перед Марией. — В этом мире важны форма и материя, из которой она состоит… И даже если тебе все равно, в мире полно тех, кто не так равнодушен. Тебя держали взаперти, чтобы использовать, притворяясь, что «защищают», только потому, что ты не такая, как все… Одно это должно было объяснить тебе, что в этом мире нельзя быть «иным»!
Мария смерила его насмешливым взглядом:
— Ты говоришь про Орден, или про Грешников?
Айон удивленно посмотрел на Марию и рассмеялся:
— Обо всем мире, пожалуй, — он накрыл ее руку своей, нежно обхватывая ее прохладные пальцы. Поддавшись внезапному порыву, он перевернул ее руку ладонью вверх и поцеловал. Она вздрогнула и покраснела, что заставило Айона улыбнуться. Одеяло сползло вниз, когда Мария свободной рукой накрыла его ладонь.
— Я уважаю то, что Хроно в тебе разглядел. Уважаю твою силу, хотя я не ждал найти ее в тебе, — мягко сказал Айон. — Не ждал, что стану уважать тебя. Но твоя сила не спасет тебя. Мои исследования и расчеты Шейдер показывают, что чем больше ты пользуешься этой силой, тем больше это истощает тебя.
Она грустно улыбнулась ему:
— В этом и заключается разница между людьми и демонами. Что-то в ваших телах позволяет вам пользоваться силой сколько угодно.
Настала очередь Айона удивляться. Она была не совсем права, но очень, очень близка к правде. Он прикусил язык, чтобы не спросить, догадалась ли она об этом сама.
— Я сказал, что позволю тебе сражаться. Но эта битва…
— Ты пришел сюда, чтобы решить, говорить мне об этом или нет? — спросила она.
— Я пришел сюда в надежде, что мне не придется об этом говорить, — сказал Айон, — что ты уже знаешь.

***

Взявшись за руки, они шли через нижние внешние отсеки Эдема. Рука Айона была теплой и надежной, и она невольно прислонилась к нему. Они молчали, потерявшись в своих мыслях, но когда их взгляды встречались, Айон улыбался или нежно сжимал ее руку, и Мария улыбалась ему в ответ. У их прогулки не было конечной цели, но Мария заметила, что они шли окольными путям к садам, стараясь избегать обжитых мест Эдема. Это было почти романтично, и будь с ней Хроно, именно так она бы и решила. Но с Айоном было трудно угадать.
Мария полюбила Хроно сразу. Его легко было любить: и краснеющего мальчишку, и верного солдата. Ее рыцаря и ее убийцу с окровавленными руками. Ее воспоминания о Хроно были первыми, которые принадлежали только ей. И с ними вместе пришло осознание себя как личности. Его имя стало одним из первых слов, которые она произнесла, когда очнулась ребенком без прошлого, знающим лишь собственное будущее. Ее видения о Хроно должны были сбыться, и она жаждала этого, пусть это и несло ей погибель.
Айон был высокомерен как Люцифер и иногда жесток (хотя, казалось, что последнего он за собой не замечал). Но в то же время он был умен, решителен и харизматичен. Как и всех Грешников, она видела его лишь в видениях, касающихся ее будущего. Прошлое демонов для нее было покрыто завесой тайн, лишь иногда всплывали смутные образы, которые она не знала, как воспринимать. (Ей было приятно прикасаться к кому-то, не боясь быть захлестнутой видениями о чужом прошлом.) Айон был закрыт сильнее всех, и только сильнейший гнев или страх заставляли его утратить контроль. Догадки, зачем он так строго следил за собой, пугали ее. Что-то ужасное произошло с Айоном, со всеми Грешниками, и хоть они никогда не говорили об этом, эта тень всегда висела над ними.
— В этом мы похожи, — вдруг сказал Айон. Они остановились перед лифтом, собираясь подняться на верхние уровни. Айон улыбнулся. — Физический контакт упрощает чтение мыслей, — объяснил он, вызывая лифт. — Мы с тобой похожи. Наше прошлое изменило нас.
— Тебя пугает сходство, — произнесла Мария, вспоминая их прошлые разговоры.
— Да, — согласился Айон. — Я не смогу объяснить, почему. Причин слишком много и все они в равной степени верны.

Продолжение в комментариях.